Особую разновидность
естественной религии, или «религии вообще», составляет так наз. теософическая доктрина, согласно которой все религии имеют общее содержание, говорят одно и то же, только разным языком, причем надо отличать эзотерическое учение, ведомое лишь посвященным, и экзотерическое, существующее для profanum vulgus [Непосвященная толпа (лат.) — выражение Горация («Оды», II, 1,1)]; различия символики и обряда, обусловливаемые историческими причинами, существуют только во втором, но не в первом.
Неточные совпадения
Вот многочисленная кучка человеческого семейства, которая ловко убегает от ферулы цивилизации, осмеливаясь жить своим умом, своими уставами, которая упрямо отвергает дружбу,
религию и торговлю чужеземцев, смеется над нашими попытками просветить ее и внутренние, произвольные законы своего муравейника противоставит и
естественному, и народному, и всяким европейским правам, и всякой неправде.
— Ну, походите в тамошний университет на лекции
естественных наук и вслушайтесь внимательно, какие гигантские успехи делают науки этого рода!.. А когда ум человека столь занялся предметами мира материального, что стремится даже как бы одухотворить этот мир и в самой материи найти конечную причину, так тут всем
религиям и отвлеченным философиям не поздоровится, по пословице: «Когда Ванька поет, так уж Машка молчи!»
— От невежества ли, от страха ли, из стремления ли ума признать одно общее начало и, наконец, из особенной ли способности человека веровать, но только
религии присущи всем людям, и потому как же вы хотите такое
естественное чувство отнять у вашего сына?!
Действительно, попытка исчерпать содержание
религии логическим анализом общих понятий приводит ее к иссушению и обескровлению — таковы «
естественные» или философские
религии, пафос которых и состоит во вражде ко всему конкретно-историческому (вспомним Толстого с его упорным стремлением к абстрактно универсальной
религии: «Круг чтения» и под.); между тем живая
религия стремится не к минимуму, но к максимуму содержания.
«
Естественная», абстрактная, внеисторическая
религия есть Unding [Бессмыслица (нем.).], нечто не существующее, — отрицательное понятие, не имеющее положительного содержания, но почерпающее его лишь из того, что им отрицается.
Поэтому у Шлейермахера появляется уклон к адогматизму, составляющему
естественный вывод из общего его не только антиинтеллектуализма, но и антилогизма в
религии.
Такими недорослями являются, между прочим, и «просветители», которые выдумывали и продолжают еще ныдумывать «
естественную», антиисторическую
религию.
Эту универсальную природу
религии часто не понимают социологи, которые полагают, что человечество социализируется политическим, правовым, хозяйственным общением, и не замечают при этом, что ранее, чем возникают все эти частные соединения, для того чтобы они стали возможны, человечество уже должно быть скреплено и цементировано
религией, и если народность есть
естественная основа государства и хозяйства, то самая народность есть прежде всего именно вера.
Если сказанное об интуитивных корнях философии справедливо, постольку можно и должно говорить и о религиозных корнях философии, а также и об
естественной и неустранимой связи философии с
религией.
Но они, познав Бога, не прославили Его как Бога, и не возблагодарили, но осуетились в умствованиях своих… заменили истину ложью и служили твари вместо Творца» (1:21-5).] (понимая под ним «
естественные»
религии, т. е. все, кроме иудео-христианства), обе же задачи одновременно разрешаются в откровенной
религии Ветхого и Нового Завета.
Вообще в истории мысли это есть предельный пункт унижения
религии под видом ее защиты, ибо мужественнее и
естественнее прямо признать, что
религии нет и она вообще невозможна, нежели в самый темный угол сознания, пользуясь его сумерками, упрятывать
религию.
Он уже хотел того типа культуры, который восторжествовал в коммунизме, хотя часто в карикатурной форме, — господство
естественных и экономических наук, отрицание
религии и метафизики, социальный заказ в литературе и искусстве, мораль социального утилитаризма, подчинение внутренней жизни личности интересам и директивам общества.
Я стал выведывать у него причины, побудившие его на такой серьезный и смелый шаг, как перемена
религии, но он твердил мне только одно, что «Новый завет есть
естественное продолжение Ветхого» — фразу, очевидно, чужую и заученную и которая совсем не разъясняла вопроса.
Когда же христианство предлагается как долг и идеал народу, он по
естественному чувству самосохранения ищет средств обезопасить себя от «всепоядающего огня»
религии, от истребляющих молний неба — и находит это средство в самостоятельной, объективной ценности церковного символа, религиозной формы, доброго дела — в православии, правоверии и обрядоверии».
И он опять стал толковать о том, что Новый завет есть
естественное продолжение Ветхого, что иудаизм отжил свой век. Подбирая фразы, он как будто старался собрать все силы своего убеждения и заглушить ими беспокойство души, доказать себе, что, переменив
религию отцов, он не сделал ничего страшного и особенного, а поступил, как человек мыслящий и свободный от предрассудков, и что поэтому он смело может оставаться в комнате один на один со своею совестью. Он убеждал себя и глазами просил у меня помощи…
Никогда еще не было сознано окончательно, что
религия Христа обязывает признать «
естественную» жизнь пола ненормальной, «
естественный» сексуальный акт — извращением.